Пока Беня треплется с Таней о смысле жизни, хочу записать мысль. Меня недавно озарило и я теперь хожу и свечу нимбом, экономлю электричество. Мы, на самом деле, никогда не влюбляемся в людей. Мы влюбляемся в свободу, которая является нам в чьем-то образе. Ты идешь-идешь, и вдруг в чьем-то лице тебе мерещится образ бога. В этот момент все и происходит. Потом, когда все уже крутится, когда вы спите и завтракаете вместе, ее можно любить за разное - за то что она теплая, за то что пахнет летом, за то что пальцы меньше твоих. Но это уже такое... совсем не то. Потом это всегда совсем другой человек, совсем. Потому что то, первое, неназываемое чувство, оно вспыхивает не к человеку вовсе. Просто эта теплая органическая тушка несет в себе осколок свободы, она символизирует для нас желанное, что-то в ее манере жить, в ее образе. И мы тянем к этому руки, мы хотим, чтобы это стало нашим, нам кажется, что вместе с этим человеком мы получим новый мир. Но бога нельзя положить в карман. Это как отражение луны в воде. Зачерпни луну в горсть - в ладонях окажется вода. Она мокрая, прохладная, ее можно пить. Но это не луна. Как-то только человек, в котором мы увидели свободу, становится нашим, он тут же перестает быть ее воплощением. Бог утекает, остается теплая органическая тушка, которую мы продолжаем любить, но совсем по-другому.

На самом деле лучшее, что может быть - это не искать отблески свободы в других жадным взором, а дать ей проглядывать в мир сквозь себя. Тогда, наверное, вовсе никакой любви не надо. Или наоборот одна сплошная любовь. И, конечно, никогда не пытаться прибрать к рукам такой вот отблеск свободы. Балансировать как можно дольше на острие того первого, неназываемого чувства. Но это как-то совсем не по-человечески.
...